Подходя к Чу, Чжуан-цзы наткнулся на голый череп, побелевший, но еще сохранивший свою форму. Чжуан-цзы ударил по черепу хлыстом и обратился к нему с вопросами:
– Довела ли тебя до этого, учитель, безрассудная жажда жизни, или секира на плахе, когда служил побежденному царству? Довели ли тебя до этого дурные поступки, опозорившие отца и мать, жену и детей, или муки голода и холода? Довела ли тебя до этого смерть, после многих лет жизни?- сказав это, Чжуан-цзы лег спать, положив под голову череп.
В полночь череп явился ему во сне и молвил:
– Ты болтал, будто софист. В твоих словах – бремя мучений живого человека. После смерти их нет. Хочешь ли выслушать мертвого?
– Да,- ответил Чжуан-цзы.
– Для мертвого,- сказал череп,- нет ни царя наверху, ни слуг внизу, нет для него и смены времен года. Спокойно следует он за годовыми циклами неба и земли. Такого счастья нет даже у царя, обращенного лицом к югу.
Не поверив ему, Чжуан-Цзы спросил:
– А хочешь я велю Ведающим Судьбами возродить тебя к жизни, отдать тебе плоть и кровь, вернуть отца и мать, жену и детей, соседей и друзей?
Череп вгляделся в него, сурово нахмурился и ответил:
– Кто пожелает сменить царственное счастье на человеческие муки!
